Всегда прощайте своих врагов - ничто не раздражает их сильнее.Название: Тайна командира
Фандом: Final Fantasy VII Before Crisis
Герои: Эльфи
Тема: II-5; 05. Сверхсекретность
Объём: 125 слов.
Тип: гет
Рейтинг: G
Саммари: прописные истины.)
В «Лавине» нет места предателям.
Эльфи знает это, знает, что может положиться на каждого из своих бойцов. Если потребуется дать кому-то секретное задание, любой с радостью возьмется за него, соблюдая тайну.
И все же есть вещи, которые лучше хранить в секрете. Не от предателей, нет – от неосторожного слова, от случайной обмолвки. Вот и запирает Фухито свои выкладки в маленький, но сверхнадежный сейф, вот и не спит ночами Джесси, шифруя информацию и изобретая электронную защиту.
Не только информацию надо скрывать. Редко когда Эльфи рискнет улыбнуться при людях – пока она сохраняет внешнее спокойствие, Ширсу грозит опасность не большая, чем остальным командирам. Но стоит врагам узнать, что его чувства взаимны…
Для повстанческих командиров любовь – под запретом. А нарушил запрет – храни в секрете. Их жизнь и так слишком коротка…
Название: Небыль
Фандом: Final Fantasy VII Before Crisis
Герои: Эльфи и все-все-все
Тема: V-3; 01. Всегда прощайте своих врагов - ничто не раздражает их сильнее. О. Уайлд
Объём: 2 996 слов
Тип: джен с намеками на гет, AU
Рейтинг: G
Саммари: Пересечение нереальностей.
Авторские примечания: Ходжо – не маньяк, Винсент не в гробу, семейство Гаста живо и здравствует, Верудо дочку после кальмской трагедии выручил и вырастил сам. А Ширс угодил в Турки…
- Мы ничего не можем сделать. Только ждать…
- Совсем ничего?!
В карих глаза молодого Турка было столько отчаяния, что Гаст не выдержал, опустил взгляд. Ходжо проворчал под нос что-то вроде «только усыпить», но едва слышно, не привлекая внимания.
- Коллега, не пугайте людей вашим пессимизмом! – упрекнул Гаст – Это может быть просто коматозное состояние.
Ифална погладила перекинутую через плечо косу:
- Человека в простой коме я могла бы дозваться, вернуть… сейчас я Фелицию просто не слышу. Не понимаю, что с ней. Вы можете отвезти меня туда, где... где все это случилось? Может, по остаточным возмущениям Потока я смогу понять, чем именно её задело…
- Сам отвезу!
- Лечись! – сдержанно рыкнул на Ширса Верудо – Куда с такими руками? Найдем сопровождающих.
И лучше всего, если сопровождающий будет из тех немногих, кто знает, что Ифална – не просто удачливая провинциалка, влюбившая в себя светило науки, а последняя чистокровная Сетра. Таких, знающих, можно по пальцам одной руки пересчитать. Значит, ехать Ценгу в небольшую командировку…
Поникший Ширс отвернулся к стеклу, за которым, в реанимационном отделении, лежала спасенная Фелиция. Им же и спасенная. Руки парня были забинтованы до локтей, пальцы едва шевелились, и скоро менять перевязку… но Ширса собственные раны не волновали. В его сердце медленно вползал холодный ужас – он представил, как месяц за месяцем, год за годом Фел будет лежать вот так, опутанная проводами, подключенная к системе искусственного жизнеобеспечения. Бледная до синевы кожа, ровно приглаженные волосы, тонкие руки поверх одеяла… не дрогнут ресницы, не улыбнется, даже легкая простыня не поднимется, обозначая глубокий вдох. Как спящая красавица в старой сказке, только её бесполезно целовать – не проснется, ни сейчас, ни через сто лет.
Даже детская уверенность во всемогуществе шинровских ученых не помогала справиться с нахлынувшим отчаянием. Да лучше бы они оба под обгорелыми развалинами остались! Какой толк в том, что он вынес Фел оттуда, что она отделалась лишь синяками и ссадинами, если…
Теплая рука легла на его плечо. Ширс обернулся – на него с глубочайшим сочувствием смотрела Ифална.
- Погоди отчаиваться. Бой ещё не закончен.
В полусне ей что-то мешало, что-то не давало наслаждаться давно забытым ощущением покоя и безопасности. Удобная постель, тепло – немыслимое счастье, после стольких лет озноба хронической болезни, отсутствие боли и тяжести в груди… Что же не так?
Гибкая лента, охватившая левое запястье. Негромкое, на грани слуха, жужжание приборов. Специфический больничный запах.
«Где я?!» - Эльфи распахнула глаза, по которым тут же резануло светом. Девушка зажмурилась и снова приподняла веки – куда осторожнее. Спустя пару секунд цветные круги перед глазами стали пропадать, и она сумела разглядеть бледно-голубой потолок. Скосила глаза влево – так и есть, приборы, к которым от её руки тянутся провода датчиков. Медленно повернула голову в другую сторону – окно, темное окно, в которое сочится бледное зеленое сияние, почти незаметное при электрическом свете.
Мидгар? Эльфи приподнялась на локте, старясь разглядеть, что там, снаружи. Как ни странное, даже с её кровати можно было заметить ненавистный Мако-реактор, светящий оттуда-то снизу и сбоку. Но… на реакторы сверху можно было посмотреть только из одного здания…
Только, если она действительно в Шин-Ра Билдинг, то почему не в лабораторном боксе без окон и с бронированной дверью, а в просторной больничной палате? Почему её сюда поместили? Неужели отец…
Апатия сменилась холодной яростью. Что это значит – их простили и приняли обратно?! Забудем о том, что были вагами, если послужите на благо Корпорации? Эта императорская снисходительность взбесила Эльфи сильнее приказов на уничтожение своих же сотрудников, которыми Корпорация была печально известна. Она даже, скрипя зубами, сумела сесть на кровати – спиной к окну. Теперь снять с руки датчик и попытаться дойти до двери. Заперта она или нет? И, если нет, далеко ли ей позволят уйти…
Пол под ногами плясал не хуже палубы корабля в бурю, в глазах стоял туман, но Эльфи всегда была упорной и добрела до двери. Привалившись к косяку, нашарила ручку (в больничном крыле, оказывается, сохранились дверные ручки, а не полностью автоматизированные электронные замки), и едва не вывалилась в коридор.
Дверь оказалась открытой.
- Я к ней пойду…
- И что вы там, юноша, делать будете? – ядовито осведомился Ходжо – У кровати сидеть?
- Да! – Ширс предпринял очередную попытку обойти ученого и прорваться к двери.
Ходжо в сердцах стукнул неугомонного Турка папкой по русой макушке. Ширс злобно уставился на сухонького, сутулого ученого.
- Сидите под дверью, если вам в своей палате не по вкусу! Разницы никакой, так хоть мешать не будете. Дайте ей хотя бы в сознание прийти.
- Но… - Ширс с тоской посмотрел на дверь недоступной палаты. И ахнул изумленно, когда дверь распахнулась, а на пороге застыл предмет их спора – Фел!!
Фелиция, привалившись к косяку, переводила безумный взгляд с одного мужчину на другого.
- Ширс?.. Ширс, что… почему? – на грани слышимости выдохнула она.
- Тише-тише, милая, все хорошо… - парень рванулся мимо возмущенного ученого, подхватил на руки медленно оседающую на пол девушку – Я здесь. Все уже в порядке.
- С вашими ранениями тяжести таскать…
- Какая ж она тяжесть?
Не смотря на беспечно-хвастливое заявление, Ширс поспешил опустить свою ношу на кровать. Если швы на руках разойдутся, он ещё долго не сможет носить Фелицию на руках… Впрочем, вставать с больничной койки Ширс не стал. Девушка мелко дрожала, вцепившись в его рукав, и жалась, как замерзший котенок к теплу.
Перебирающий лекарства профессор ворчал себе под нос:
- Знаешь, Фелиция, третий раз вытаскивать тебя с того света будет чересчур, в следующий раз изволь быть осторожнее. Поставила на уши весь Научный департамент… отец едва не поседел… и кто тебе разрешал вскакивать, едва очнувшись?! Хм…
Ходжо прекратил бурчать, озадаченно уставившись на пациентку поверх очков. Он лишь немного преувеличил – на ушах стоял не весь Департамент, а только половина, пытаясь понять, что же случилось с дочерью шефа Турков, как это произошло и каким образом оно лечится. Этот случай раньше не встречался в научной и лечебной практике, но никто не поручится, что он не встретится позже. Теперь странная кома преподнесла новый сюрприз. Ширса Фелиция узнала, а вот его… девушка смотрела на Ходжо не как на с детства знакомого ученого, не как на врача, пытавшегося поставить её на ноги после кальмской трагедии, не как на незнакомца. Так смотрят на врага, выжидая момента ударить насмерть.
- Что-то случилось?
Молчание и тот же жутковатый, сверлящий взгляд. Ученый понял, что подходить к девушке ему совершенно не хочется. Он медленно вытащил из кармана коммуникатор, набрал номер:
- Гаст? Коллега, зайдите в палату 115…
Фелиция пошевелилась, нахмурилась и еле слышно повторила:
- Гаст? Профессор Гаст? Он же давно умер…
* * *
Широкий подоконник был таким удобным для сидения, что удержаться было невозможно. Сесть, задернуть занавеску, отгораживаясь от чужой – своей! – комнаты, и смотреть на раскинувшийся под ногами Мидгар. Только город и не изменился в этой причудливо искаженной реальности.
Эльфи сжалась на подоконнике, скорчившись, уткнувшись подбородком в согнутые колени. Ей порой начинало казаться, что все происходящее – вариант предсмертного бреда, что она сходит с ума. Но какой предсмертный бред может быть, когда Ценг стреляет в упор. Ничего увидеть просто не успеешь. Рука против воли дернулась сначала к сердцу, потом к виску. Никаких следов. Даже шрамов нет. Не то, что от пуль – от вживления Материи. Получается, бредом была её жизнь – бредом, привидевшимся, пока она лежала в беспамятстве после магичиского удара? Верить ли себе?
Девушка решительно отдернула занавеску, соскочив с подоконника. Она почти было нашла приемлемый вариант – что все это подстроено Корпорацией, если Президент решил, против обыкновения, что Верудо незаменим и надо его простить. Только вряд ли она тянет на такую ценность, чтобы ради неё затевать столь масштабную постановку. И Ширс, которого никакими посулами не заставишь назвать её Фелицией – хоть один раз, а проговорился бы. И есть то, что никакими научными ухищрениями не подделаешь – её тело.
Эльфи пристально разглядывала себя в зеркало. Она помнила себя малорослой, костлявой, с широковатыми для девушки плечами. Лаборатории и фехтование наложили отпечаток. Эльфи больше напоминала подростка, что ростом, что сложением, Фелиция же… Во-первых, она была выше. Эльфи помнила, как раньше, обнимая Ширса, она упиралась макушкой ему в подбородок. Сейчас же парень был выше её сантиметра на четыре, не больше. Она по-прежнему оставалась худощавой, но кости под одеждой не проглядывались, да и фигура была куда женственней.
«Размер второй, не меньше» - мрачно усмехнулась она, одергивая на груди рубашку – «Остается понять, как в таком теле теперь жить…»
С одной стороны, Эльфи было легче, в этой жизни из неё не вытягивала силы циркониадка. С другой, она чувствовала себя полуослепшей и оглохшей, привыкнув к обостренным чувствам. Как бы ещё катану выпросить, если своего меча нет – проверить, не остались ли боевые навыки там же, где все остальное.
Эльфи прошлась по комнате, кончиками пальцев трогая стену. Вот, вроде бы, должна эту комнату знать, как свою ладонь – по словам отца, здесь она жила с одиннадцати лет до двадцати. Но смотрит, как на чужую, она и есть чужая, ведь здесь жила незнакомая ей Фелиция… папина дочка, не знавшая ужаса лабораторий, не выживавшая в чужом, враждебном мире, не воевавшая.
«Если даты рождения здесь и там совпадают, то меня убили в двадцать шесть лет. Здесь же мне… двадцать? Всего-навсего?» - отстраненно подумала Эльфи – «И восстание здесь поднимать некому…»
Она уже успела пошарить во Всемирной Сети, и убедиться, что работы и выкладки ученых Каньона Космо идентичны тем, что она читала раньше. Что недовольные есть, но они неорганизованны и все их протесты выливаются в бессмысленные, безрезультатные выступления. Эльфи здесь не было. И знамя поднять некому. Но этот мир тоже умирает, даже быстрее, чем тот, её. Наверное, потому, что этой земле не на кого надеяться. А хаос и недовольство медленно расползаются по земле, все дальше и дальше, чаще и чаще… Турки и армия пока справляются, но когда волна отчаянной ярости поднимет людей, их некому будет возглавить.
«Некому будет… или некому было?»
Она замерла перед компьютерным столом. Аккуратно убранные книги, папки и прочая мелочевка, выключенный монитор, фотографии на одной из полок. Свидетельства чужой жизни. Эльфи взяла в руки одну из них, рассматривая. Девушка в джинсах и клетчатой рубашке устроилась верхом на ярко-желтом чокобо, чокобо сидит на земле, поджав лапы, а рядом с ним, на травке – неуверенно улыбающийся Сефирот. Фелиция откровенно дурачится. Чокобо в недоумении. Девушка, поддавшись внезапному порыву, вытянула фото из рамки. На обратной стороне черной ручкой написано: «Фел, Сефа и Кавайка. Лето ХХХХ года».
Эльфи без сил опустилась на кровать. Из ослабевших пальцев выскользнула фотография, легла на ковер. Девушка обхватила голову руками, запустив пальцы в волосы, а локтями опершись о колени.
Лабораторий не было. Аэрис живет с родителями, причем Ходжо и Верудо вместе помогают ей и её матери сохранить тайну происхождения. Ходжо после рождения Сефирота оставил варварские эксперименты над людьми, и для грязных дел в Корпорации держат Холландера. Аэрис, Сефирот и Фелиция дружат с детства. Банду Ширса перебила армия, но по просьбе отца главаря взяли живьем, и отец как-то умудрился уговорить его присоединиться к Туркам.
И где в этом мире найти место для повстанческого лидера?
Есть ли оно вообще?
За последние несколько недель Верудо забыл, что значит покой и сон. Когда похитили Фелицию, он готов был собственноручно убить похитителей, но сначала надо было её найти. Он искал, носом землю рыл едва ли не в буквальном смысле, а опередил шефа Ширс. Самый бестолковый, самый бесперспективный, которого давно бы уже надо было послать на миссию из разряда тех, из которых не возвращаются. Верудо и послал бы, не дрогнув, но вроде бы безнадежный бандит чем-то привлек внимание дочери, и шеф Турков решил подождать. Не зря – Ширс не только нашел её, но и вытащил живой.
Как он был счастлив, когда Гаст позвонил и сказал, что Фелиция очнулась. И какое горе и недоумение испытал, когда вместо улыбки дочь встретила его настороженным, чужим взглядом.
Да, девочка очнулась, а вот пришла ли в себя… Из всех она признавала одного только Ширса, который только рад был целыми днями торчать в её палате, развлекая разговорами или просто держа за руки. На отца, Сефирота, Аэрис Фелиция смотрела, как на чужих. Ходжо невесть за что возненавидела. Ифалну и Гаста просто не узнавала. Верудо, как только стало возможным, забрал дочь домой, надеясь, что в знакомой обстановке Фелиции полегчает.
Как бы ни так. Ей стало только хуже. Из жизнелюбивой, веселой и отважной Фел превратилась в жесткую, замкнутую и гордую. Верудо боялся, что дочь сходит с ума. Но Ифална на его вопросы только качала головой: «Нет. Это по-прежнему Фелиция, и за её душевное здоровье можно не опасаться. Я не могу понять, что с ней случилось, но ваша дочь словно прожила другую жизнь…».
Неужели в той жизни нашлось место для трущобного бандита, но не для отца?
- Фелиция?
Девушка сидела на кровати, запустив в волосы пальцы. На оклик отца она головы не подняла, только кинула косой взгляд из-под челки.
- Пойдем ужинать. Тебе хорошее питание нужно.
- Спасибо. Не хочется…
Верудо трудно вздохнул, опустился на кровать рядом с дочерью.
- Фел, что с тобой случилось? Что тебя давит? – положил руку ей на плечо, отметив, что девушка невольно вздрогнула – Ты же знаешь, я для тебя все сделаю. Только скажи.
- Не надо. Ничего не надо, - Фел подняла голову, и Верудо поразился, насколько измученные у неё глаза – Все дело... во мне. Если я не справлюсь сама, мне никто не поможет.
- Фел…
- Я сама, отец.
«Отец – не папа» - отметил он про себя с горечью. Что же… если она признает только одного человека… Верудо не лгал, говоря, что для дочери сделает что угодно. Даже согласится с её выбором.
Квартира встретила Ширса противоестественной тишиной. Словно нежилая. Парень остановился на пороге, бесшумно прикрыл дверь – нарочито медленно, пытаясь успокоиться. Сердце, казалось, колотилось где-то в горле, он ведь не видел Фел с тех пор, как Верудо увез её из больницы. Причем выглядела она, как будто её не домой забирали, а в тюрьму в пожизненное заключение.
Верудо вызвал его сегодня с самого утра. Ширс поразился – их шеф, сдержанный и хладнокровный, выглядел совсем больным и уставшим. Но вместо обычного злорадства это вызвало у Ширса беспокойство – неужели с Фел неладно?
«Если можешь ей помочь – помоги!» - не приказ, просьба.
«А чем я ей помогу?..» - но вслух этого не сказал. Когда будет другая возможность Фелицию увидеть, не упускать же эту!
Тихо разуться, повесить куртку на крючок. Осторожно пройти по коридору, заглядывая в двери и аккуратно закрывая их за собой. Тишина объяснялась просто – когда Ширс дошел до комнаты Фелиции, то обнаружил и её саму, свернувшуюся калачиком на кровати. Девушка беспокойно спала, плед, которым она укутывалась, сполз с плеч и сбился комом, пальцы Фел судорожно вцепились в его угол.
Что он может тут сделать? Ширс стоял рядом с кроватью в смущенной растерянности, потом приподнял и расправил плед, заново укрывая девушку. Он хотел сделать это так, чтобы Фел не проснулась, но не получилось – её ресницы дрогнули, девушка вздохнула и повернула голову, щурясь против света.
- Это ты? – неуверенно-радостная улыбка.
- Я… - Ширс не выдержал, присел рядом и поднял Фел, прижимая к себе – Отец твой разрешил прийти.
Насмешливое фырканье в плечо.
- Вот-вот, - обрадовался парень, глубоко вдохнул родной запах от волос и почувствовал, что глаза защипало – Фел, я ж чуть с ума не сошел, когда думал, что ты… что тебя… а потом тебя там обнять-то страшно, вдруг увидят…
Ширс шептал ей что-то бессмысленно-ласковое, гладил по плечам, целовал в ушко, а Эльфи млела, растворяясь в тепле и нежности. Её мир сгинул, но Ширс остался прежним, и казалось, что ничего не изменилось – просто они спаслись.
Он любил, по-прежнему. И все было хорошо.
- А ты, правда, другая какая-то…
- И в чем? – еле слышно шепнула девушка. Горячее дыхание обожгло Ширсу плечо.
Парень смутился, не зная, как сказать. До всей этой катавасии они были вместе один раз, всего лишь. И вот как ей объяснить разницу между невинной девушкой, которая неизвестно, кого больше боится – его или саму себя, и… и молодой женщиной, прекрасно знающей, чего хочет? Более того, прекрасно знающей его. Не другого кого – именно его.
- Мне кажется, что мы вместе... не второй раз. Что у нас больше было… прости. Глупость сказал.
- Нет.
Фел вскинулась, приподнялась на локтях. Над городом лежали тяжелые тучи, и серый свет, смешанный с зелеными бликами реакторов, нехотя, тяжело струился в окно. Лицо девушки в этом свете казалось уставшим, черты заострились… Тень на виске легла, как потеки засохшей крови. Ширса мороз по коже пробрал, он напрасно пытался списать все на освещение. С Фел что-то случилось. Что-то серьезное, глубинное…
- Ифална сказала, что я прожила чужую жизнь, - шептала она, глядя на Ширса тревожно блестящими глазами – Отец сказал, что у меня испортился характер. Ты чувствуешь, что мы давно вместе… И все это – правда!
Фелиция подалась назад, вывернулась из рук Ширса и, вскочив, начала торопливо одеваться.
- Фел! Фел, я тебя обидел, что ли? – встревожился парень.
- Нет… просто это не так надо рассказывать.
На Ширса накатило дурнотное предчувствие беды. Он, словно во сне, потянулся за одеждой. Под нетерпеливым взглядом Фелиции пришлось поторопиться, и, натянув штаны, рубашку Ширс только набросил на плечи, не застегивая.
Девушка вытянула его в гостиную, усадила на диван, устроилась рядом… и какое-то время просто молчала, держа Ширса за руку, поглаживая по ладони.
- Можешь считать меня сумасшедшей, - ломким голосом начала она – Я больше не могу молчать. От других я отговорилась частичными провалами в памяти, только на самом деле все гораздо сложнее.
Снова замолчала, глубоко вздохнула и совсем другим голосом, ровным и четким, начала:
- Я помню другой мир. В котором после разрушения Кальма меня не вернули отцу, а отправили в Нибельхейм, где шли эксперименты по симбиозу человеческого организма и Материи…
* * *
…Это казалось безумием, бредом. Ширс слушал, веря и не веря. Фелиция… или – Эльфи? – говорила по-прежнему ровно и негромко, но у парня волосы шевелились на голове.
- Бедная… сколько же тебе пришлось вынести, - Ширс протянул руку, бережно коснувшись её левого виска – Неужели тот мир спасти не удалось?
А сам думал совсем о другом. Если там он пошел за неё на смерть – сумеет ли здесь повторить? Сможет ли быть достойным её памяти, не важно, ложной или истинной?
- Не знаю. Может, там умерла я. Может, погиб весь мир… а может, и не было ничего? – девушка подняла отчаянные глаза – И самое страшное, этот мир тоже в опасности! Циркониад спит, но Шин-Ра никуда не делась… Ширс?
- Да, радость моя?
- Если я здесь подниму восстание – ты за мной пойдешь?
Эльфи спросила и сама испугалась. Она потерялась в нереальности чужого мира, и так страшно было утратить единственную опору, потерять последний осколок того, родного... А Ширс молчал и смотрел как-то странно.
- Пойду. В повстанцы. В Лайфстрим. В преисподнюю! – Ширс схватил не успевшую опомниться девушку за плечи, поцеловал и коротко рассмеялся, сверкая шальным взглядом – Не знаю, что там было и было ли… давай эту жизнь проживем так, чтобы не стыдно было вспомнить.
профиль дневник
|
